Generic selectors
Exact matches only
Search in title
Search in content
Post Type Selectors

Взгляд из темноты. Один день из жизни слепого человека.

слепого человека Болезни глаз зрение

Мы много раз писали статьи о людях, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, о тех, кто столкнулся лицом к лицу с тяжелой болезнью. Каждая история – это чья-то реальная жизнь, и когда мы разговариваем с такими людьми, мы всегда искренне сопереживаем им, часто даже плачем вместе с ними или без них, после интервью. Но никто из нас не может испытать на себе все те эмоции и ту боль, с которыми каждый день приходится сталкиваться нашим героям. Эти размышления и побудили нас провести социальный эксперимент под рабочим названием «Один день из жизни слепого человека».

Начало эксперимента было назначено на 9 утра. Жутко волнуюсь, опаздываю и поэтому почти бегу. По дороге смотрю по сторонам, пытаясь запомнить двор, куда через несколько минут я выйду, но уже ничего этого не увижу. Забегаю в подъезд, считаю ступеньки (тоже на будущее). Команда уже на месте, всем весело, но это видимость, на самом деле мы все волнуемся. Мне веселее всех, пью чай, нервно смеюсь, а в голове уже созрел план побега и 1001 веская причина отказаться от затеи, вот только чувство ответственности не дает. Поэтому сижу и смеюсь от безысходности. Минут пятнадцать уходит на ознакомление с планировкой и интерьером квартиры, так уж случилось, что проводить эксперимент у меня дома оказалось невозможно, ну не разводиться же из-за этого с мужем, который считает нашу идею блажью и придурью.

Время оттягиваю как могу, но у нашего фотографа Татьяны оно, к сожалению, ограничено, так что меня торопят. При виде бинтов и шарфа к горлу подкатывает комок, ощущения как перед операцией: понимаешь, что это необходимо, но никак не можешь решиться.

слепого человека

Сначала на глаза накладывают ватные диски, потом бинтуют, ничего не видно, но свет и вспышка фотоаппарата вполне уловимы. Последняя деталь – шарф, и все – темнота. Темнота полнейшая, ни проблеска света, ни вспышки уже не видно. Первое, о чем я подумала: «Странно, такой светло-розовый шарф, легкий и красивый, и такая кромешная тьма. И зачем я накрасила ресницы? Представляю, какая буду красавица, когда сниму повязку». Сразу стало стыдно за свои мысли, ведь мы же собрались не для того, чтобы любоваться моим внешним видом, правда? Пытаюсь вжиться в роль, представить, будто повязку мне теперь носить до конца своей жизни, и сконцентрироваться на ощущениях слепого человека. Сердце начинает биться сильнее. Почему-то стал ниже потолок, а стены, наоборот, ушли куда-то вдаль. Протягиваю руку – пустота, делаю шаг – пустота.

Завтрак по сценарию

Три минуты собираюсь с мыслями, встаю и иду готовить себе завтрак, так было задумано по сценарию. Шаг, другой. Наконец я нащупала стол, раковину. Зрительная память не подводит: сковорода, тарелка, нож, вилка, вполне себе нетрудно. Хотя нет, сложно было определить степень нагрева сковороды и готовность блюда, итог – два раза обожгла пальцы. Однако на тот момент меня больше волновало, что я что-то испачкаю или разобью в чужой кухне, поскольку даже в «зрячей» жизни я не отличаюсь грациозностью и изяществом. Как ни странно, но в этот раз все обошлось.

Как только я «лишилась» зрения, время стало течь гораздо медленнее. Оно как будто исчезло вместе с картинкой. Сколько там на часах? Сколько прошло? Может быть, у незрячих людей есть специальные часы или в обществе для слепых их обучают узнавать время каким-то хитрым методом. Должен же человек как-то определять, утро сейчас или вечер, ориентироваться в часах работы магазина или в расписании автобусов. Я представила себя одиноко бредущей по ночной улице в этой повязке в магазин за хлебом. Город спит, и никому нет дела, что у меня в доме закончился хлеб. Никому, кроме пары недобрых пьяных глаз возле остановки…

– Оксана, у тебя уже омлет горит, – Анелин голос возвращает меня в реальность.

– Не сгорит, я огонь убавила. И вообще я же его только что поставила.

– Горит уже. Переворачивай.

Переворачивай? Серьезно? Ага, сейчас только лопатку найду. Да я в жизни не смогу перевернуть его и не обжечься. Злюсь, но делать нечего, ищу лопатку. Пытаюсь переворачивать.

– Нет, не подхватила. Еще раз нет. Нет.

– Ай, мои пальцы. Я лучше сковороду крышкой накрою, само дойдет.

– Как хочешь, тебе есть, – слышно, что девчонкам весело. Не смеются, но чувствую, что улыбаются.

Аппетита нет совсем, наверное, от волнения. Но попробовать то, что получилось нужно. Облизав пару раз пустую вилку, я все же попробовала свой омлет. Ничего, вполне себе съедобно, даже не пересолила. Ну вот, испытание «кухня» в моем квесте пройдено. Теперь магазин.

Подъезд, улица, магазин…

Обуться, одеться – это легко. Сумка. Все, я готова. Выходим из квартиры. На душе становится тревожно, вот перила, вот первая ступенька, их десять, я помню. Один, два, три… вспомнила детство – третий этаж, в подъезде нет света, наверное, опять лампочку кто-то разбил. Четыре, пять…

– Оксана, подожди, я тебя снизу сфотографирую. Стой. На одну ступеньку выше, – это Татьяна выбирает лучший ракурс. – Все, готово, идем дальше!

Пять… пять… это было на ступеньку выше или ниже… ну вот, сбилась. Теперь нужно идти осторожнее, опираюсь на перила и потихоньку спускаюсь. Интересный момент: я никогда не держусь за перила нигде, у меня какой-то пунктик насчет перил… ну грязно там, еще чего-то. Я спускалась по лестнице два этажа, и эта мысль ни разу не пришла мне в голову.

слепого человека

Кнопка домофона и холодный ветер в лицо. За моей спиной хлопает подъездная дверь. Этот хлопок отсекает мне дорогу назад, а назад мне сейчас хочется большего всего на свете. Начинают дрожать коленки, это, наверное, от страха.

– Не бойся, я же рядом, – Анель подставляет мне свою руку, и я понимаю, что ее рука – это сейчас самое важное в моей жизни. Вцепляюсь в нее мертвой хваткой. Почему-то никак не могу вспомнить детали двора, которые я пыталась запомнить час назад. Кажется, что мы идем совсем в другую сторону.

– Иди, не бойся, здесь ничего нет, дорожка ровная и сухая, – конечно, я верю Анель, но ноги идти отказываются. Каждый шаг – это испытание. Не привыкла еще. Пытаюсь шутить и смеяться, но выходит как-то нервно, собственный голос звучит незнакомо. Шум машин становится все громче, значит, мы уже близко к проезжей части, но Анель говорит, что мы еще даже не вышли со двора. Говорят, что у слепого человека обостряются все остальные чувства. Насчет остальных еще не поняла, но слух – это точно. Я иду и прислушиваюсь ко всему. Слушаю наши шаги, звук фотоаппарата, разговор каких-то незнакомых мне людей. Шум машин становится настолько громким, что у меня ощущение, будто я протяну руку и достану до них.

– Аккуратно, ступенька, – Анель разговаривает со мной тоном заботливой мамы. – Вот так, теперь направо… налево… три ступеньки. Открывай дверь – мы в магазине.
Почему так тихо? В большом магазине не может быть так тихо. На нас все смотрят? – от волнения у меня начинает бешено колотиться сердце, ладони моментально становятся влажными.

– Да. Смотрят все, – Анель гладит меня по руке. – Не волнуйся. Знаешь, люди смотрят на тебя с сочувствием.

Я иду, и от этой тишины по спине разливается холод, каждой клеточкой тела я чувствую на себе чужие взгляды. Виновато улыбаюсь, словно извиняясь перед всеми за то, что нарушила их привычный образ жизни своим присутствием. Я сейчас… я только куплю продукты и уйду, не волнуйтесь. Стараюсь идти быстрее, в голове только одна мысль – поскорее бы выйти отсюда.

– Направо, налево, прямо, направо… Вот прилавок с молочными продуктами. Хочешь купить молоко или йогурт?

Я киваю, Анель берет мою руку и кладет на какие-то бутылки. Я пытаюсь понять что это.

– Это молоко?

– Нет, это кефир, молоко дальше. Перебираю пальцами по полке, наверное, очень медленно, потому что Анель сама берет нужную бутылку и вкладывает в мою руку.

– Что еще?

– Давай возьмем творожок.

слепого человека

Анель вкладывает в мою руку какие-то коробочки. Я глажу пальцами по каждой из них и не узнаю… Я ничего не узнаю, они все одинаковые. Беспомощно отдаю коробочки ей.

– Выбери, пожалуйста, сама.

Я уже ничего не хочу, единственное мое желание – это поскорее уйти отсюда. Уйти и никогда не возвращаться, так стыдно. Поворачиваюсь и тут же спотыкаюсь.

– Осторожнее, кто-то оставил на полу корзину с продуктами, – грустно вздыхает Анель. – Люди не думают о том, что это может кому-то очень сильно мешать.

Пытаюсь вспомнить, делала ли я так когда-нибудь. Не помню. Наверняка делала, до сегодняшнего дня я много что делала, не задумываясь.

– Пойдем к кассе, – Анель снова подставляет мне свою руку. – Держись. Вот касса, стой.

– Здравствуйте, – улыбаюсь я невидимому кассиру.

– Здравствуйте, – отвечает мне милый женский голос. Мне кажется, кассиру лет 30–35, она милая, у нее наверняка длинные волосы и, скорее всего, она стесняется сейчас не меньше меня. Я открываю кошелек и пытаюсь вспомнить, какие купюры там лежат, перебираю их, но отличить одну от другой не получается. Беру две первые попавшиеся.

– Этого хватит?

– Хватит, – говорит кассир. Берет мою руку, переворачивает ладонью кверху и кладет сдачу. Я ей верю, я ей очень сильно верю, конечно, в большей степени от того, что рядом мои девчонки и следят за происходящим. А что было бы, если бы я пришла сюда одна? Как узнать, сколько у меня денег и хватит ли мне рассчитаться за покупки? Как проверить срок годности, чек, сдачу? Никак, если только кто-нибудь не согласится мне помочь. От этих мыслей мне становится еще хуже, я чувствую себя младенцем, который ничего не может и которому только и остается, что верить этой доброй тете.

Я нащупала пакет, пытаюсь сложить в него покупки. Чьи-то руки делают это за меня.

– Большое спасибо! – в это слово, я, наверное, впервые в жизни вложила столько благодарности. Чувствую себя, как будто сдала экзамен; скорее к выходу, хочу на воздух.

– Давай зайдем в какой-нибудь бутик, купим что-нибудь из одежды.

– Из одежды? Издеваешься? – я начинаю злиться. – Пошли домой.

– Ну, в один только. Мы не будем ничего мерить. Давай купим носки. Вот тут как раз продают носки.

Опять сдаюсь и послушно иду за носками, точнее, за носками идет Анель, а я послушно иду за ней. Выбор у меня небольшой.

Мне становится стыдно перед этой женщиной. Стыдно за этот маскарад. За то, что она больше нас знает, что значит помогать слепому человеку. Мне вдруг так захотелось обнять ее, но вместо этого я просто говорю «спасибо», и мы уходим.

– Здравствуйте, – от постоянной виноватой улыбки у меня начинает сводить мышцы на лице, но я ничего не могу с собой поделать. Это состояние души, а я плохо умею скрывать эмоции.

– Здравствуйте, – в бутике две женщины, кажется, одна из них немолодая. Вежливые и растеряны, слышно по голосу. Объясняем, что проводим эксперимент. Охотно соглашаются поучаствовать. Помогают выбрать носки для дочки, объясняют, направляют мои руки.

Взгляд из темноты. Один день из жизни слепого человека.

– Вам раньше приходилось помогать незрячим людям? – во мне просыпается профессиональная жилка.

– Приходилось, – как-то тяжело вздыхает одна из женщин. – У меня мама слепая. Я не понаслышке знаю, что это такое.

Мне становится стыдно перед этой женщиной. Стыдно за этот маскарад. За то, что она больше нас знает, что значит помогать слепому человеку. Мне вдруг так захотелось обнять ее, но вместо этого я просто говорю «спасибо», и мы уходим.

Мы идем к выходу молча. Упираюсь в дверь, открываю ее, помню, должна быть еще одна. Ищу, но никак не могу найти ручку второй двери.

– Тебе уже открыли, – шепчет Анель.

Говорю кому-то «спасибо» и выхожу.

Холодный воздух моментально пронизывает все тело, но от этого даже легче. Легче затеряться в толпе прохожих, которые куда-то бегут и в спешке не будут тебя разглядывать, как дрессированную обезьянку. Я уже помню, что на выходе три ступеньки. Я так хочу вернуться обратно в квартиру, что, кажется, почти бегу. На самом же деле просто иду немного быстрее.

– Пошли к остановке, – предлагает Анель. – Проедем в автобусе.

Взгляд из темноты. Один день из жизни слепого человека.

– Ну уж нет, это выше моих сил. Нет, нет и нет. Хватит шокировать окружающих.

– Ну хорошо, – сдается Анель. – Давай просто сделаем пару кадров.

В этот момент подъехал автобус. Это ревущее чудовище – самый страшный звук из всех, которые я услышала за сегодня. Он стоял настолько близко, что у меня закружилась голова и я пошатнулась. Анель быстро схватила меня за руку и увела с остановки.

Анель, давай я сниму Оксану одну, выйди, пожалуйста, из кадра, – Татьяна подсказывает куда отойти и как встать. Мы идем по тротуару, я слышу, как Татьяна кричит «все, стойте», но мы продолжаем идти.

– Стой, ты не слышишь, Таня кричит? – я останавливаюсь.

– Нет, не слышу. Вот видишь, у тебя уже слух обострился, – улыбается Анель. Она отпускает руку и отходит.

Я остаюсь одна. Я слышу шаги проходящих мимо людей, я слышу их голоса, они проходят мимо и смотрят, они понижают тон или вовсе замолкают, они смотрят, наверное, с сочувствием… Почему так долго?

Взгляд из темноты. Один день из жизни слепого человека.

– Анель? – но никто не отзывается. – Анеля-я-я, ты где? – тишина. – Таня? – Но никто не отвечает, даже люди замолчали. К горлу подкатывает комок. Я готова снять эту чертову повязку, но нельзя. Я как могу внушаю себе, что повязка – это часть моего тела, и снять ее не получится, даже если сильно захотеть. Волна отчаяния и одиночества накрывает с головой, нервная система дает сбой, я стою одна посреди тротуара и плачу. Мне плевать на прохожих, мне плевать, как я выгляжу сейчас.

Между ними и мной стена, и они, прохожие, понятия не имеют, как мне страшно сейчас стоять здесь одной, как было стыдно полчаса назад в магазине. Хотя кто давал мне право так думать о людях. Ведь только что передо мной открыли дверь, и кто-то помог упаковать продукты.

– Эй, ты что? Плачешь? Испугалась, да? Не бойся, я же здесь, я рядом, – цепляюсь за Анелину руку, как утопающий за соломинку. А в голове пульсируют слова: «Господи, пусть у каждого слепого человека всегда будет рядом такая рука. Рука, которой он сможет доверить свою жизнь и не бояться. Рука, которая никогда не оставит».

Мы возвращаемся во двор, с каждым шагом я чувствую себя лучше. Анель торопится, а я не могу так быстро идти, дорога под ногами мне кажется ужасно скользкой.

Здесь нет льда, здесь сухой асфальт. Хочешь, проверь, – голос Анель звучит уверенно и спокойно, но я спинным мозгом чувствую ее раздражение и усталость. Интересно, Татьяна тоже, наверное, устала, ее я почему-то не слышу.

Взгляд из темноты. Один день из жизни слепого человека.

– Ну, вот мы и пришли обратно. Это подъездная дверь, – Анель отпускает меня.

Я вытягиваю вперед руку и чувствую ледяной металл, хочется прижаться к нему лицом. Мы облегченно вздыхаем и признаемся, что все было гораздо труднее, чем мы предполагали вначале.

– Может быть, погуляем немного во дворе, сделаем несколько фотографий? – голос у Татьяны мягкий и очень сочетается с ее внешностью, если бы я не видела Татьяну раньше, то именно такой бы ее и представляла.

Обед

– Уже почти обед. Можно немного поснимать и поедем обедать. Я знаю один уютный ресторанчик, там очень вкусно готовят. Держись, – Анель подставляет мне руку. – Пошли, вон туда, к лавочкам.

Да уж, кто-нибудь говорил коммунальным службам, что снег и лед во дворах тоже нужно чистить? Убиться как раз плюнуть.

– Мы едем обедать. Я расположилась на заднем сиденье Анелиного автомобиля и просто расслабилась. Потому что мне было все равно, куда мы едем, с кем еще будем разговаривать. Я почти уснула.

– Приехали! – Анель помогает мне выйти из машины. Я слышу стук.

– Лед долбят?

– Долбят, только метрах в семидесяти от нас. Все, постойте здесь, я договорюсь с администрацией о съемке.

Мы заходим в ресторан. Играет приятная музыка. Мне кажется, что здесь много красного и коричневого, приглушенный свет и много дерева. Я сажусь на диван, думаю, что он тоже красно-коричневого цвета. Меня уже не волнуют чужие взгляды. В сумке то и дело пиликает телефон, но мне все равно, я, кажется, вообще забыла о его существовании.

слепого человека

– Слышали, курс сегодня 365 за доллар? – Пока ждем заказ, Анель начинает разговор о девальвации, политике и прочей насущной суете.

Ловлю себя на мысли, что мне все равно, сколько стоит доллар, все равно, что творится в мире. У меня сейчас свой мир. Почему-то ужасно захотелось домой, к детям, обнять их, зарыться носом в их родные макушки и не отпускать долго-долго. Интересно, а была бы им нужна слепая мама? И как бы я чувствовала себя среди моих близких? К горлу опять подкатил предательский комок. Всю свою жизнь я боялась стать обузой для своей семьи. Думаю, многие люди, оказавшиеся в трудной ситуации, думают так же, потому что нет ничего хуже, чем видеть, как страдают твои любимые, близкие люди. Может быть, это главная причина, которая заставляет инвалидов «шагнуть из окна». Слезы текут ручьем. Нет, я бы не шагнула, я бы сделала все, чтобы окружить свою семью заботой, чтобы они даже не замечали моей слепоты.

Может быть, я не ходила бы с ними в парк и по магазинам, чтобы они меня не стеснялись, но у них есть замечательный папа. А я? А я бы ждала их дома, радовалась бы за них на расстоянии и любила, безумно любила бы…

Девчонки замолчали. Я говорю все это вслух? Нет это не я, это говорит моя душа, все, что раньше я не позволяла себе сказать вслух, сейчас обретает звук.

– Ваш заказ, – это Саша – наш официант. Я думаю, он очень симпатичный.
Поймать салат на вилку – задача не из легких, помогаю себе руками, даже не заморачиваясь, что я их не помыла. Я вообще много на чем сегодня не заморачиваюсь.

– Может быть, уже снимем повязку? – предлагает Татьяна. Я с радостью соглашаюсь. Анель предлагает сделать это на улице, чтобы заснять этот момент.

– Спасибо! Было вкусно.

Без повязки

Мы выходим из ресторана, я пытаюсь снять повязку, не получается.

– Анелечка, помоги мне.

Взгляд из темноты. Один день из жизни слепого человека.

Какой яркий свет! От неожиданности я вскрикиваю и закрываю глаза руками. Так бывает, когда ночью ты спишь, а кто-то включает в твоей комнате яркий свет. Открываю глаза и вижу серый, промерзший город. Мне моментально становится холодно от этой картины. Оглядываюсь на двери ресторана, я совсем не так себе его представляла. Площадка перед входом совсем маленькая и до стоянки рукой подать, а мне казалось, что мы прошли целых сто метров от машины. На нас смотрят люди, но мне не до них. Потому что на душе какая-то пустота.

Мы едем и молчим. Каждый из нас думает о чем-то своем. Но каждый из нас извлек урок из этого эксперимента. У каждого этот урок —  свой.

Я смотрю на проезжающие мимо машины, на мелькающие пафосные новостройки. Суета. Все куда-то торопятся. Это болезнь больших городов. Мы все торопимся жить. Совсем не замечая, что среди нас есть люди, для которых время течет по-иному, они никуда не бегут, да и могут ли они бежать, если каждый шаг для них – это уже подвиг…

Взгляд из темноты. Один день из жизни слепого человека.

Эксперимент закончен. Город и дальше живет своей жизнью, а я своей. Вот только будет ли она прежней? Наверное, нет.

P. S. Мы не спросили, можно ли указывать в статье название магазина, в котором мы были, но в любом случае спасибо всем, кто узнал себя в этой истории. Спасибо ресторану «Альбион», администратору Татьяне, официанту Саше и бармену Сергею за помощь в проведении эксперимента и вкусный обед.

Спасибо девчонкам Гладышевой Анель и Бегайкиной Татьяне. И не только за помощь, но и просто за то, что они есть. Вы замечательные!

Фото: Татьяна Бегайкина

ZOJ.KZ
Подписаться
Уведомление
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Мы будем благодарны вам за комментарий x