Сахарный диабет
21 сентября 2005 года. День, который четко разделил мою жизнь на «до» и «после». Именно тогда, глядя на меня, изможденную и обессиленную, врач произнесла: «У девочки горе. Это сахарный диабет». В последующие несколько дней как во сне мимо ушей пролетали слова и фразы: «неизлечимо», «5 уколов инсулина в день», «тяжелое состояние», «ацетон в крови», «диабетическая кома», «разрушает весь организм», «неизлечимо»… «неизлечимо»… «неизлечимо»…
Это все, что я знала о диабете тогда. Было страшно. Так, как никогда до этого. Слова звучали как приговор, как вердикт. Сахарный диабет. Болезнь, разрушающая весь организм. Только медленно. Кто-то постепенно терял зрение, кого-то болезнь привязывала к диализу — искусственной помощи почкам. Кто-то терял чувствительность стоп, а потом получал гангрену, вслед за которой — ампутацию конечностей…. Боже мой, что ждет меня?
От диабета не уйдешь, не спасешься, не вылечишься. Он — навсегда. Говорят, с ним можно жить долго. Но только если ни на секунду не забывать о нем, а шприц с инсулином сделать неотъемлемой частью своего тела.
Казалось, что жизнь превратится теперь в перечень ограничений, разум — в генератор рамок и «осторожностей», а организм — в машину, на которой уже нельзя ездить, так как она может просто развалиться в любой момент.
И наступило отчаяние…
Слезы текли сами, лишь только стоило остаться одной в больничной палате. Пальцы на руках болели и были синими — анализ на сахар крови брали по 4-6 раз в день.
В больницу я поступила в состоянии кетоацидоза. Когда глюкоза перестает поступать в клетки и мозг (а именно это происходит в организме без участия инсулина), организм лишается энергии. Для того чтобы не погибнуть (в прямом смысле этого слова), организм пытается использовать в качестве топлива белок. Но белок «сгорает» в клетках не полностью, и в крови остается побочный продукт его распада — кетоновые тела (ацетон), которые ядовиты для организма. Вот эта высокая концентрация ацетона в крови и называется кетоацидозом. Первые больничные дни были посвящены «очищению» от ацетона.
Каждое больничное утро начиналось с очереди в процедурной — диабетики-«новички» выстраивались за своей дозой инсулина. Я смотрела на медсестру, с легкостью вонзавшую тоненькие иглы в предплечья растерянных «новичков» и не могла представить, что отныне и всегда мне придется делать это самой. Каждый день. Несколько раз в день. Мне, боявшейся вида крови и зажмуривающейся при каждом уколе.
Все эти дни я думала, думала, думала: почему? За что? И, главное, что будет теперь? Отчаяние отбирало последние силы, которых к моменту попадания в больницу и так практически не было…
Я всегда знала: все, что происходит с нами в жизни, — это итог наших мыслей, действий и отношения к жизни. Несколько дней сплошного самокопания — что я сделала не так? В чем ошиблась, почему это произошло со мной? Почему мне, едва дожившей до двадцати, всю оставшуюся жизнь придется… искусственно поддерживать ее в себе? Всю оставшуюся жизнь.… А сколько ее осталось? Никто не знает.
Второе рождение
Но у меня были друзья. Из отделения на пятом этаже преодолеть расстояние до первого было очень сложно физически. Но я спускалась и поднималась, поднималась и спускалась снова и снова. Потому что приходили друзья. Вообще, в такие моменты выпадает прекрасная возможность убедиться в количестве любящих тебя людей. У меня их было много, я убедилась. А жить становится легче, когда знаешь, что тебя любят…. «Может, ради этого и стоит заболеть? Или нужно заболеть, чтобы люди почувствовали, что они тебя любят?» — думалось мне.
А на четвертый день в больнице я ожила. Инсулин сделал свое дело — пропало уничтожающее бессилие и захотелось взлететь. Это не преувеличение. Казалось, что организм родился заново — нет боли, нет апатии, нет измождения. Это не описать словами. Я могла ходить! Могла пройти по всей длине коридора и ни разу не присесть отдохнуть! Могла спуститься на первый этаж почти вприпрыжку!
Могла смеяться, двигаться и… казалось, я могла все! О том, что такое легкость в теле, за полгода усугубляющейся болезни я успела забыть, и вот оно! Снова хотелось жить. Хотелось плакать, но теперь — от счастья. Впервые за долгое время болезни в теле не ощущалось. Дневник, который я начала вести с первого дня в больнице, преобразился. Казалось, что болезнь ушла вовсе.
…. Конечно, это было не так. Просто помог инсулин. Оказалось, что, имея здоровые ощущения в теле, гораздо проще «править» и дух. И вдруг пришло понимание, что жизнь не закончилась, а значит, надо учиться жить по-новому.
А может, это был шанс?
Как будто случайно в руки стали попадать книги, рассказывающие о том, что наша жизнь — это, по сути, лишь отражение нашего взгляда на нее. «Мы получаем то, о чем мы думаем», — говорили книги. И были правы. Врачи искали причину моего заболевания, а я… объяснила ее для себя сама. Объяснила именно образом мыслей, который жил в моей голове до постановки диагноза. Слишком тягостной казалась раньше необходимость быть самостоятельной, сильной и… здоровой. Слишком велика была жалость к себе. Слишком далеко отодвинули пустые проблемы умение ценить каждый миг. Слишком тяжелым испытанием был неправильный донельзя образ жизни. И слишком пренебрежительным было отношение к своему телу — единственной возможности продолжать жить.
С тех пор прошло почти 5 лет. Сахарный диабет, конечно, никуда не делся. Но изменилась я сама. В лучшую ли сторону? Не знаю. Только теперь я поняла, что только тем, кто умеет внимательно относиться к своему телу, оно отвечает взаимностью. Я больше не воспринимаю его как что-то данное мне на века, что можно было бы использовать бездумно, на износ. Я перестала осторожно ждать неприятностей, неудач и подвохов, я исключила из своей жизни такое понятие, как «сложная проблема». И вот в чем штука — моя жизнь стала другой. Легкой. Проблемы никуда не делись, но, оказалось, само отношение к ним способно помочь в их решении или усугубить их — выбор за вами.
Болезнь как урок
Может, это прозвучит глупо, кощунственно, странно, но… мне есть, за что благодарить свою болезнь. Она, конечно, изрядно подгадила моему организму, но сформировала почти другого человека. Человека, который каждую минуту помнит, что нельзя вот так легко и систематически вредить самому себе. Хотя бы потому, что умирать страшно и часто больно. Мы все знаем о том, что существуют неизлечимые заболевания или несчастные случаи.
И большинство из нас относится к этим страшным «случайностям» как к чему-то далекому, не имеющему прямого отношения к нашей жизни. И я не могла подумать когда-то, что заболею сахарным диабетом. И те, чьи жизни калечат аварии, тоже полагали, что разбиваются на дорогах только другие люди. И те, кто курит, тоже полагают, что рак легких существует где-то там, вдали…. Никто не застрахован. Привычный «авось» не всегда приносит счастливые результаты.
Моя болезнь многому научила меня. На многое открыла глаза. Я стала мудрее и внимательнее к себе, к людям, к жизни. И теперь знаю точно, что на Древнем Востоке не зря применяли целостный подход к исцелению больного и боролись, прежде всего, с причиной заболевания — «споткнувшейся» душой. Именно она «виновница» болезни тела, именно она, пожалуй, «наградила» меня сахарным диабетом.
«В здоровом теле — здоровый дух», — гласит известное крылатое выражение. Я убеждена, что оно верно с точностью до наоборот. Дух, несомненно, первичен. Многие поспорят с этим, но… просто понаблюдайте: самые болезненные люди — это раздраженные, недовольные жизнью и унылые господа. Наверное, не стоит ждать болезни, чтобы понять это. Жизнь ценнее, чем нам порою кажется. И терять ее страшно. Любите жизнь и… берегите себя!
